Все дороги ведут в Рязань, особенно железные. Помнится в своё время на Москву, как Батый, ехала Рязань за колбасой, весело поедая её все четыре часа обратного пути.

Перепоясанные, словно пулемётными лентами, туалетной бумагой и котомками с "чайной", ехали рязанцыв свои палестины: Константиново, Сасово, Санское, Спас-Клепики, Касимов и туда, куда забрасывает петельки и изгибы судьбы Ока.

А нынче в конце июня на Выхино высаживается Рязань с лотками земляники и черники. И выхинская рыночная Тмутаракань скупает всю её на корню. Та ещё картина: платформа, благоухающая земляникой, справа – электричка до Москвы, слева – от Москвы. Шеренга с земляникой выходит из одной электрички, сбывает её с рук и тут же прыгает на запятки электропоезда, удирающего в Рязань!

Рязань разрезает сердце надвое, как пирог с глазами: одна половинка остаётся здесь навсегда, а вторая призвана томиться по городу всю оставшуюся жизнь и стремиться туда. В Рязань нельзя не втрескаться по самые уши. Потому как она – столица российской глубинки. Здесь всё так, как и должно быть: шиворот-навыворот. От начала начал и по сию пору…

Рязань лучше всего брать утром в понедельник, пока она сонная и ничего не соображает, занимать кремль и сразу требовать ключи от города. Правда, весьма возможно, что ключи на бархатной подушечке никто не вынесет. Все уехали на заработки в Москву.

Автобусы от автовокзала, напоминающего размером пивной ларёк, отходят каждые пятнадцать минут. Вся Рязань в понедельник утром едет завоёвывать Москву. Как некогда ходили на Москву князья Рязанские, а московские соответственно – на Рязань, которая в пору русского средневековья была не Рязанью, а Переславлем-Рязанским. Здесь князья скрывались от татар, переехав из Старой Рязани. Нынче Старая Рязань существует, но это лишь село.

Утром Рязань хмурая и неприветливая. Смотрит подозрительно и исподлобья, как встарь. Серенькие троллейбусы и маршрутки шныряют себе по улицам. Московское шоссе, как палка варёной колбасы, упирается в Первомайский проспект, "прошивающий" город насквозь. Заспанные двух-, трёхэтажные домишки.

В скверике на улице Ленина – бронзовый ангелок Ильич с мамой – ни дать не взять Богоматерь с младенцем! Но главное попасть в центр, в яблочко, где есть всё, что душе угодно: Рязанский кремль, Драматический театр, концертный зал, здание главного управления центрального банка и памятник рязанскому Лелю, Сергея Александровичу, с разведёнными в стороны руками на манер "кого я вижу!". Всё вместе организует это унылое пространство, готовое разъехаться гармонью в стороны, в какой-никакой порядок, сообщая ему оправдание и смысл, которого поначалу вроде бы и не наблюдалось.

И вот только теперь, когда вся Рязань, словно в кулаке, и птичье сердце её бьётся тревожно и заполошно, можно глотать рязанский пирог с глазами ("его ядят, а они глядят") небольшими тёплыми ломтями.

Пасхальное яйцо с ликом Есенина в сувенирной лавке. В кремле – пятиглавый Успенский собор с колокольней, словно праздничный торт с марципанами. Возле типового портика драмтеатра – билет на спектакль по пьесе Ю. Полякова с надрывным перекрёстным смехом партера и галёрки. Кстати, тут же где-то на задворках, в трактире "Бродячая собака" по вечерам персонажи ходульных пьес столичных драматургов запросто перевоплощаются в цыган.